«Одиннадцатая соната»?

Весной 1913 года Скрябин начал работу над крупным фортепианным  сочинением “Vers la flamme”. Сочинение взращивалось композитором больше года – поэму он завершил лишь в июне 1914. Автор долгое время, что для него весьма необычно, был в поисках адекватной формы воплощения. «Это, собственно, вещь для оркестра», – предполагал Скрябин.
Однако, первоначально – это был проект новой (одиннадцатой!) сонаты. Стремление к естественности и логичности развития, к органичности тектоники музыкального сочинения, которой Скрябин придавал огромное значение, вероятно, не позволили выкристаллизоваться данному звуковому материалу в сонатную форму. “Vers la flamme” превратилось в поэму, но по серьёзности замысла и качеству тематизма поэма вполне могла стать полноценной сонатой. Потенциальная сонатность проявляется также в технике тематических взаимодействий, используемой Скрябиным, которая определяет динамику формы. Тембровая сторона ор. 72 необычайно разнообразна. Её диапазон простирается от мрачных мистических звучаний до ослепительных световых протуберанцев.
Самая лаконичная из сонат композитора – Девятая соната. Например, в исполнении Владимира Горовица она длится шесть с половиной минут. “Vers la flamme” в записи этого же пианиста, осуществленной в 1972 году, продолжается пять минут и сорок две секунды. Разница в «хронометраже» между сочинениями настолько незначительна, что по соразмерности масштабов можно с достаточной долей уверенности высказать предположение о несомненной близости “Vers la flamme” к сонатам этого периода. Поэму и сонаты объединяет принцип организации звуковой ткани, основанный на взаимопроникновении вертикали и горизонтали.
Скрябин часто наигрывал самое начало “Vers la flamme” и говорил: «Тут смотрите, как все понемногу расцветает… из туманов до ослепительного света».
Тот самый «ослепительный свет», который упоминал Скрябин, начинался с того момента, когда появлялись тремоло. Леонид Сабанеев в своей книге отмечает очень важную деталь: Скрябин никогда не играл при нем это произведение полным звуком, а так как автор в нотах не проставил (?) динамических обозначений, осталось загадкой, каким видел композитор финал поэмы – фортиссимо или пианиссимо. Данное высказывание Сабанеева нуждается в некоторой существенной поправке: в этом произведении автор ставил обозначения динамики не реже, чем в других своих сочинениях, а на последней странице дважды пишет знак  ff. В свете этого факта можно предположить несколько вещей: либо на тот момент, когда Скрябин играл в кругу друзей “Vers la flamme” в нотах действительно еще не была проставлена динамика; либо биограф Скрябина имеет в виду только пятитактовый взлет в конце сочинения, где действительно отсутствуют динамические обозначения (однако в своей книге Леонид Леонидович говорит именно об отсутствии обозначений как таковых во всем произведении); либо это элементарная неточность, допущенная несовершенством человеческой памяти.