Вот два письма Шумана.
================
Ж. Ж. Б. ЛОРАНУ В МОНПЕЛЬЕ
Дюссельдорф, 10 апреля 1953
Дорогой господин Лоран,
Хоть я и долго молчал, но часто о Вас думал. Все это время, что я не писал Вам, было временем тяжелых страданий; шесть месяцев я был болен и только совсем недавно поправился. Минувшей осенью я ждал, что вот как-нибудь откроется дверь и войдете Вы. Сделайте же это в нынешнем году!Ваше сочувствие к моим художественным стремлениям очень дорого мне. Быть может, Вам интересно будет узнать, что за последние годы моя музыка начала получать широкое распространение; ее узнают и в чужих странах, в частности в Голландии и в Англии. Я получаю об этом множество свидетельств.
За то время, что я Вам не писал, появилось довольно много сочинений: «Странствие Розы» (сказка), увертюра и музыка к «Манфреду» лорда Байрона, «Сказочные картины» — пьесы для альта и фортепиано, тетрадь «Фантастических пьес» для фортепиано, «Ночная песня» [на стихи] Геббеля для хора и оркестра и еще многое. Если Вы приедете в Германию, я буду рад дать Вам возможность (послушать целый ряд вещей, и моя жена тоже приложит к этому руку.
О других значительных музыкальных явлениях многого не скажешь. Оперы Р. Вагнера заставляют о себе говорить, однако вызывают и многочисленные возражения. Он не является хорошим музыкантом. Хотел бы обратить Ваше внимание на сборник фортепианных пьес Теодора Кирхнера (Кассель, издательство Лукхарда). Они обнаруживают истинную гениальность и, думаю, доставят Вам большое наслаждение.
То, что Вы пишете о Вильгельмине Клаус, обрадовало меня. Я знал ее еще как начинающую; она уже тогда была прелестнейшим существом, будто дитя феи. Наверно, за то время, что я ее не слышал, — прошло уже, пожалуй, лет пять, — она необычайно преуспела.
Мы очень заняты подготовкой большого музыкального фестиваля, который начнется здесь 11 мая; дирижировать будут Ф. Хиллер и я. Исполняются: «Мессия» [Генделя], 9-я симфония [Бетховена], увертюра и 1-й акт из «Альцесты» Глюка, Псалом Хиллера и одна из моих симфоний. Если бы только Вы могли присутствовать! Возможно ли это?
Пока, однако, прощаюсь с Вами! Не забывайте мне писать, и почаще. Когда я вижу адрес и узнаю Вашу руку, мною всегда овладевает радость.
Шлю привет!
Ваш
Р. Шуман
---------------------------------------------------------
К. Д. ван БРУЙКУ В ВЕНУ
Дюссельдорф, 8 мая 1853
Многоуважаемый господин ван Бруйк,
Мой ответ на Ваше любезное письмо несколько задержался. Я все ожидал получения «Прекрасной Хедвиг», и так как она только что прибыла, сразу же посылаю ее Вам; второй экземпляр прошу передать г-ну д-ру Геббелю с почтительным приветом. Это - сочинение в таком роде, какого, пожалуй, еще не существовало; поистине, мы всегда обязаны прежде всего благодарить поэтов, которые так часто побуждают нас вступать на новые пути в искусстве.
И еще (благодарю Вас за выраженное в Вашем письме доброе участие. Хотелось бы, чтобы Вы могли услышать мои более крупные сочинения. Хотя я, смею сказать, и в малых формах работаю так же серьезно, как и в крупных. И все же, когда имеешь дело с множеством [исполнителей], совсем по-иному сосредоточиваешь силы.
Меня очень заинтересовало то, что Вы написали мне о Вагнере. Если оказать коротко, он не является хорошим музыкантом, ему !не хватает чувства формы и благозвучия. Но Вы не должны судить о нем по фортепианным переложениям. Если бы Вы услы¬шали его оперы в театре, то во многих местах не смогли |бы сдер¬жать глубокого волнения. И пусть это не ясный солнечный свет, излучаемый гением, все же он часто покоряет нас волшебными чарами. Но, как уже говорилось, его музыка, воспринятая отдель¬но от спектакля, оказывается незначительной, часто прямо-таки дилетантской, бессодержательной и неприятной. И когда, при сравнении с музыкой Вагнера, значение многих драматических шедевров, созданных немцами, отваживаются принизить, это свидетельствует лишь об испорченном художественном вкусе.
Но довольно об этом. Будущее и здесь скажет свое слово.
Мне очень приятно было, бы познакомиться с Вашими новыми композициями. Пришлите мне поскорее какие-нибудь из них. Следить за устремлениями более молодых — для меня большая радость. Это относится и к Т. Кирхнеру; Вы, вероятно, какие-нибудь из его сочинений слышали. Я знал его восьмилетним парнишкой, подававшим большие надежды. Недавно он выпустил две тетради фортепианных пьес (а также много песен), которые, как мне кажется, принадлежат к самому гениальному из созданного молодыми композиторами.
На этом заканчиваю. Начинается неделя трудной работы — неделя музыкального фестиваля, но в ней и много радости.
Всего Вам хорошего и поскорее напишите мне снова.
Р. Шуман
=============================
Кто-нб про этого Кирхнера слышал хоть?

Как, однако, приятно иметь дело со столь осведомленными людьми.
Поглядел в сонатины - по первому впечателению, занятно и мастерски.

Так, ну с Кирхнером мне еще предстоит ознакомиться (и еще с кучей всякой любопытной музыки!), а пока, если позволите, пара вопросов по ор.133 Шумана (как все же лучше по-русски: "Песни рассвета"? "Песни раннего часа"?). Пара гармоний вызывает у меня, ничтожного, сомнения - не ошибки/описки/опечатки ли? Эти вопросы адресуются всем, особливо задвинувшей нас Дине Анатольевне, в исполнении к-рой я имел удовольствие слышать этот опус некоторое время назад.

Текст этих пьес доступен на http://ark.media.mit.edu/~mike/music/scores/ - на это издание ссылаюсь.

Итак:
- 3-я пьеса, 1-я страница (в файле это стр.4), 2-я снизу строка, 2-й такт. Не должна ли последняя гармония (вводная к кадансу Фис-дура) быть с ля-бекаром? Формально по тексту - ля-диез.

- 5-я пьеса, 2-я страница (последняя страница цикла), 3-я снизу строка, 1-й такт. Не должна ли первая гармония (вводная к кадансу Д-дура) быть с ми-диезом? Такой вариант (энгармонизм) мне кажется более оправданным общей линией этого голоса. Но формально по тексту - ми-бекар...

Наконец, вопрос по переводу с немецкого (окаймление) или, вернее, по смыслу указания к последней пьесе: означает ли оно, что темп остается метрономически единым (пусть с некоторыми колебаниями), но в начале, при движении четвертями он воспринимается как спокойный, а позже, при движении 16-ми - как подвижный?

Интересующие меня места одинаковы во всех известных мне изданиях. Это - единственный известный мне вариант, доступный в и-нете, но это не имеет значения.

По барабану Зауэру были эти пьесы.
Фильтруй базар - лучше посмотри сам и скажи, какие должны быть ноты в отмеченных местах.

Милейшая Дина ознакомила меня c уртекстом "Хенле" - много любопытного и ценного. Но! Отмеченные мною места никак не комментированы, только в случае с третьей пьесой поставлен диез, для меня сомнительный не текстологически, а по существу... Вообще же, жаль, что редакторы этого уртекста словно делают вид, что издание Клары Шуман не является оригинальным, а просто стоит в ряду позднейших редакций. Думаю, это некорректно: автор, уже из Эндениха, призывал корреспондента послушать, как его супруга эти пьесы играет, - в издании КШ есть отсебятины, но и согласованное с автором есть наверняка, и просто игнорировать это даже в комментариях, по-моему, неправильно.

Остается дожидаться возвращения ДА домой к компьютеру и ее суждения по существу вопроса.

Большое спасибо, Дина Анатольевна; я, правда, не совсем понял насчет 3-й пьесы: с одной стороны, "остаться в Фис-дуре" (хотя проходящий вводный септаккорд Фис-дура никак не отменяет), с другой - уменьшенная гармония Вам нравится. В версии всех изданий голосоведение в паре сопрано-бас здесь довольно коряво: ля-бекар вроде как напрашивается.

Я как раз сомневаюсь в том, что здесь повторение гармонии. Линия соответствующего голоса: фа-бекар - ми-диез - фа-диез в условиях ре-мажора кажется мне более логичной. чем фа-бекар - ми - фа-диез. Плюс органный пункт ... Гармонии "ползут" хроматически, а тут вдруг - целый тон.

Конечно, редактору следовало бы хотя бы упомянуть К.Шуман. Судя по ответу Дины, этот вопрос отнюдь не закрыт.

Произведения Шумана, изданные его супругой, - с формальной точки зрения, издание авторское. Поэтому относиться к нему следует с должным пиететом, хотя, разумеется, добросовестный редактор должен указать различия в разных версиях, предоставив артисту решать, какой из них следовать.

Насчет уровня не скажу, но бездарей действительно развелось сверх всякой меры. И куда нам, талантищам, податься...

В отношении т.32 в 5-й пьесе беру свои слова назад, по вновь открытым обстоятельствам.

Согласно примечанию Хенлевского  редактора, 8-я по счету 32-я в фигурации п.р. должна быть ре (как в автографе и снятой с него копии), а не си, как в первом и последующих изданиях. Такой расклад, как мне представляется, меняет дело кардинально - меняется чуть не весь рисунок голосоведения: аккорды в 32-м, так и 33-м тактах связываются общими звуками (т.32 - ре, т.33 - ми), возникает подобие секвенции, за поступенным нисхождением с хроматизмами идет гармонически соединяющееся широкое восхождение.

Итак, собака была зарыта под другой нотой: это несчастное си требовало тритона (ми-диез), разрещающегося в тоническую терцию фа-диез - ля; но ре - я бы сказал, гениально верное - открывает совсем иную перспективу, и тут уже вряд ли могут оставаться какие-либо сомнения в ми-бекаре.

Ф. МЕНДЕЛЬСОНУ В ЛЕЙПЦИГ
Дрезден, 22 октября 1845, среда, утром
Дорогой Мендельсон,
Сейчас у Вас, вероятно, в самом разгаре работа над моей симфонией! 'Помните ли Вы еще первую репетицию в 1841 году и глуховатые трубы и валторны в начале (2)? Это звучало как настоящий насморк, и мне сейчас смешно вспомнить об этом. А теперь позвольте поблагодарить Вас за то, что Вы снова подумали о моем сочинении, снова трудитесь над ним. С искренней радостью я вспоминаю о том вечере первого исполнения, оно было таким великолепным, какого я никогда более не слышал; вероятно, подобный случай представился бы мне завтра. Но у меня не хватает предприимчивости; я, к сожалению, все еще не могу полностью восстановить свои силы; любое нарушение моего обычного образа жизни все еще выводит меня из равновесия и повергает в болезненное, раздражительное состояние. Поэтому я, к своему огорчению, и предпочел остаться дома, когда моя жена была у Вас. Мне еще нельзя быть там, где веселье и радость. Остается одно — надеяться, надеяться, и я готов к этому.
Клара, по-настоящему радуясь, рассказывала, с какой любовью и добротой Вы к ней отнеслись; Вы ведь знаете — она Ваша давняя почитательница и счастлива любому знаку одобрения с Вашей стороны. Да она и в самом деле достойна всяческой любви и поддержки — и как неутомимая, устремленная вперед артистка, и как женщина вообще; дар свыше — вот кто она. Итак, из Лейпцига она вернулась совершенно счастливая, и главная причина тому — Вы, чего она вовсе и не скрывала. Мы недавно углубились в Ваши органные сонаты — к сожалению, лишь за роялем; даже и без титульного листа мы бы распознали, что они написаны Вами. И притом ведь повсюду чувствуется Ваше стремление постоянно двигаться вперед — то, в чем Вы для меня всегда служите примером. И эти Ваши истинно поэтические новые формы, которые в каждой сонате складываются в законченный образ? Если, слушая Баха, я могу себе представить за органом лишь его самого, то у Вас я скорее всего мыслю себе играющую Цецилию,— и как прекрасно, что это и есть имя Вашей жены. Наиболее значительными мне показались номера 5-й и 6-й; поистине, милый Мендельсон, таких чистых гармоний — таких неизменно чистых и просветленных — не пишет никто. Я снова воспел Вам хвалу? Имею ли я на это право? Правда, что понимает мир (вкл![ючая] многих музыкантов) в чистой гармонии?
Вот, например, Вагнер опять написал оперу (3); конечно, он умный малый, полный сумасбродных идей и смелый сверх всякой меры; аристократия еще со времен «Риенци» увлечена им. Но он, право же, не может четыре такта подряд написать красиво, хотя бы складно. Именно чистой гармонии, искусности в четырехголосном хоральном изложении — вот чего им всем недостает. Что же из всего этого получится в дальнейшем? И вот перед нами новая партитура, красиво напечатанная, к тому же с квинтами и октавами; теперь ему захочется изменять и подчищать, но уже слишком поздно! Однако довольно! Музыка здесь ни на йоту не лучше, чем в «Риенци», скорее—более тусклая и более форсированная! Но если выскажешь нечто подобное, чего доброго, еще скажут: «ах, зависть», и поэтому я говорю это только Вам, так как знаю, что Вы это давно знаете.
Ну, пора кончать. Но не забыть бы о нашем главном деле! Будете ли Вы 3-го ноября в Лейпциге? Если нет, мы перенесем , наш концерт на 10-е; Вы тогда обязательно будете? Очень хоте¬лось бы (поскорее) получить от Вас несколько строк. Мы бы в этом случае. 3-го дали концерт здесь, в Дрездене.
Надеюсь, что абонементные концерты здесь будут осуществлены (4). Говорят, что оркестр едва может этому поверить, должно произойти нечто неслыханное. При этом мы, со своей стороны, действовали совершенно открыто, и все же оркестранты не верят в такую возможность.
Вот так! Одну симфонию Бетховена за год, к тому же с украшениями оркестра ad libitum,— так больше невозможно. Поддержат ли нас каким-нибудь образом в Лейпциге? Мы очень на это уповаем, очень надеемся.
Бендеман также присутствовал на совещаниях и с поистине достойной уважения заинтересованностью вникал в дело. Однако по непонятному недосмотру его имя в официальном приглашении было пропущено, и он сказал, что раз уж так случилось, он не желает присутствовать, что нас всех очень огорчает. Возможно, мы его все же уговорим.
Снова я начинаю болтать; с Вами я занимался бы этим часа¬ми, но чувствую — будет лучше, если закончу.
Хотелось бы мне завтра вечером живо предстать перед Вашим мысленным взором со всеми своими недостатками и пороками, но и с душой, всегда стремящейся отдать лучшее и более всего жаждущей Вашего благорасположения.
Ваш Р. Шуман

1 Новое исполнение шумановской симфонии № 1 под управлением Мендельсона состоялось в Гевандхаузе (Лейпциг) 23 октября 1845 г. В тот же вечер Ф. Давид сыграл свой скрипичный концерт и два каприса. В программу вошлитакже: увертюра к «Водовозу» Керубини, Концертная увертюра Р. Вильмерса и выступления вокалистов. AMZ откликнулась на этот концерт большой рецензией; отмечено было, что повторное исполнение симфонии Шумана позволяет еще лучше заметить и осознать ее художественные достоинства; исполнение названо безупречным (см. AMZ, 1845, 29. Okt.).
2 В первой редакции симфонии № 1 тема у валторн и труб в самом начале 1-й части изложена была на терцию ниже; на обычных в то время натуральных инструментах такое изложение звучало очень глухо. Во второй редакции Шуман внес поправку, которая стала окончательной. Однако, по свидетельству Янсена, композитор позднее сожалел об этой поправке; он высказал это Ферхюлсту, который исполнял симфонию в первоначальной версии (см.: В(J),S. 518).
3 Р. Вагнер подарил Шуману экземпляр «Тангейзера» с надписью: «Роберту Шуману на память от Рихарда Вагнера».
4 Дирижерами дрезденских абонементных концертов назначены были Ф. Хиллер и Р. Шуман; последний, однако, из-за частых недомогании появлялся за дирижерским пультом очень редко.